Вцепиться в его реальное тело, силой установить Прямое соединение и на этот раз заставить его подчиниться. А если не получится – то сорвать с шеи Номи нейролинкер и растоптать его, раздавить процессор.

Стоит ли держаться в рамках? Против врага, который опустился до того, что запугал Тиюри, заставил подчиняться своей злой воле?

Каждый раз, когда в нем вспухал очередной приступ ярости, посреди спины что-то пульсировало. Да нет – похоже, эти приступы оттуда и исходили.

– Погоди у меня!.. – крикнул, как выплюнул Харуюки и оттолкнулся от земли еще сильнее – как вдруг.

Сильная рука обхватила сзади его плечо.

– Прекрати, Хару! – раздался приглушенный голос, и Харуюки машинально затормозил. Остановиться резко и клево, как его дуэльный аватар, он не смог и едва не грохнулся на землю, но, вовремя подхваченный за руку, сумел выпрямиться.

Повесив голову, Харуюки сипло выдавил:

– …Таку, почему ты меня не пускаешь?!

Такуму Маюдзуми, продолжая крепко удерживать левую руку Харуюки своей сильной правой, ответил:

– Хару, если ты сейчас устроишь драку и тебя выгонят из школы, Ти-тян придется еще тяжелее!

– …Ей и так уже тяжелей некуда! Этот Номи… он угрожал Тию и заставил ее делать то, что ему надо! Не прощу!

Наконец Харуюки развернулся и увидел лицо Такуму.

Во всегда таких спокойных глазах Такуму за стеклами спортивных очков читалась мука. У Харуюки перехватило дыхание.

Ну конечно – невозможно, чтобы Такуму ничего такого не чувствовал. Его наверняка переполняли еще большая тревога за Тиюри и еще большая ярость к Номи, чем Харуюки.

Но в то же время лучший друг Харуюки волновался и за него самого. В то время как Харуюки, переполненный ненавистью, о Такуму совсем не думал и даже не пытался.

Его спина все еще болезненно пульсировала, но на время ему удалось отодвинуть ураган эмоций в сторону. Сделав глубокий вдох, потом медленно выпустив воздух через дрожащее горло, Харуюки расслабил плечи, вздохнул и произнес:

– …А ведь только что ты тоже набросился на Номи, и даже раньше меня.

На лице Такуму появилась и тут же исчезла горькая улыбка.

– Да уж. Сколько лет назад я в последний раз такое творил?..

В тот день, когда Номи отобрал у него крылья, Харуюки здорово поругался с Таку. Они наговорили друг другу много гадостей, но сейчас Харуюки чувствовал, что все это растворилось, исчезло. Они так и стояли вдвоем в уголке школьного двора. Потом, судя по всему, беговое занятие на стадионе наконец завершилось – учитель хлопнул в ладоши и велел всем собраться возле него.

– …Идем, Хару.

Медленно кивнув на слова Такуму, Харуюки затем тихо произнес:

– Потом обязательно поговорим с Тию. Даже если Номи ей чего-то такого наговорил, ей вовсе не обязательно его слушаться.

– Да, я знаю. Я… мы защитим Ти-тян.

Секунду друзья смотрели друг другу в глаза, потом отвернулись.

Харуюки в последний раз взглянул на третий этаж школьного здания и мысленно прошептал:

Номи, ты сделал то, чего ни в коем случае не должен был делать. С этого дня я буду драться с тобой до конца, до упора. Я обязательно, непременно раскопаю, как ты блокируешь себя от участия в дуэлях, и буду с тобой драться, пока у кого-то из нас бёрст-пойнты не кончатся.

Стиснув зубы, Харуюки зашагал к месту сбора бок о бок с Такуму.

Однако всего десять минут спустя.

Ситуация вновь переменилась, совершенно не вписавшись в ожидания Харуюки.

Как только пятый урок закончился, Харуюки и Такуму бегом направились к спортзалу по другую сторону школьного корпуса. Увидев идущую по коридору Тиюри в футболке и шортах, они поманили ее к себе из-за колонны.

Лицо Тиюри застыло, едва она увидела друзей. Ничего удивительного – она ведь всего несколько минут назад участвовала в своем первом сражении и, применив спецспособность к врагу Харуюки и Такуму Даск Тейкеру, вылечила его. В результате Сиан Пайл (Такуму) проиграл, лишившись всех хит-пойнтов. Сильвер Кроу (Харуюки) тоже проиграл, потому что вышло время, и Номи забрал очки у них обоих.

Но друзья изо всех сил пытались изобразить на лицах «мы вовсе не собираемся тебя винить», и Харуюки продолжил махать рукой, неловко улыбаясь. Тиюри опустила глаза, словно избегая встречаться с ним взглядом, но все же, сказав что-то одноклассницам возле раздевалки, подошла.

Несмотря на то, что Харуюки устал после интенсивного бега, при виде бледных щек Тиюри он ощутил, как ненависть к Номи вновь вспухает в груди. Такуму рядом с ним тоже сжал кулаки, но тут же глубоко вдохнул и сказал:

– …Ти-тян. Мы уже знаем, почему ты так поступила. И поэтому мы пришли сказать тебе, что тебе вовсе не обязательно его слушаться.

– Да… да, вот именно, – энергично добавил Харуюки. – Тию, теперь он тоже наверняка боится твоей силы. Со способностью, которая не только хит-пойнты лечит, но и разбитую броню, мы можем с ним драться… и даже бить его!

Тиюри слушала, и на миг ее брови сошлись у переносицы. Такое выражение лица означало, что она раздумывает о чем-то и колеблется.

Несколько секунд спустя –

– Все не так.

Это были первые слова, вышедшие изо рта Тиюри.

– Ээ… ч-что не так?.. – глупо переспросил Харуюки. Выражение лица Тиюри вдруг изменилось; глаза вспыхнули, и она, переводя взгляд с Харуюки на Такуму и обратно, повторила:

– Все не так. Номи вовсе не заставлял меня слушаться.

– Ти-тян… ч-что?..

На этот раз переспросил Такуму; пораженный, он шагнул вперед, быстро-быстро моргая. Тиюри попятилась, будто избегая его, и тихо, но решительно ответила:

– Я сама попросила Номи: «Хочу быть твоим союзником. Я стану твоим персональным лекарем, а ты будешь добывать для меня очки». Ну и чего такого? Я ведь еще не вступила в твой и Хару легион.

Сделав еще шаг прочь от стоящих в оцепенении друзей, Тиюри продолжила:

– Мы и «Нега Небьюлас» не будем вмешиваться в дела друг друга. Раз уж обе стороны знают реальную информацию друг о друге. Конечно, договоренность между Номи и Хару – это другое дело.

Несмотря на то, что мозг Харуюки застопорился, не в состоянии осмыслить ситуацию, он понял, о какой «договоренности» говорила Тиюри. Речь о том, что, если Харуюки будет выплачивать Номи десять бёрст-пойнтов в неделю в течение двух лет, тот вернет ему «способность к полету».

В общем, драться они не собираются, но к высасыванию Номи очков у Харуюки это не относится. Вот что имела в виду Тиюри.

Это тоже шокировало, но гораздо сильнее – то, что Тиюри говорила о себе и Номи «мы». Все минувшие годы, когда Тиюри говорила «мы», это включало в себя лишь ее, Харуюки и Такуму.

Отведя глаза от застывших столбом друзей, Тиюри оставила короткое «ладно, пока».

Потом развернулась и побежала к раздевалке.

Остался лишь такой знакомый молочно-сладкий запах.

Глава 2

В школе произошло нечто ужасное, и Харуюки возвращался домой с опущенной головой, чувствуя себя как после нокаута.

Такое с ним прежде бывало постоянно. В прошлом году, когда над ним издевались одноклассники, он чуть ли не каждый день по пути домой подсчитывал тротуарные плитки под ногами.

Однако для Такуму – для этого вот Такуму Маюдзуми – идти рядом с Харуюки, точно так же повесив голову и волоча ноги, наверняка было впервой.

Харуюки молча шагал от школы к дому бок о бок с Такуму (тот пропустил занятие в секции под предлогом плохого самочувствия); когда они подошли к многоэтажке Харуюки, он прошептал:

– Заходи ко мне.

– …Ага, – вяло кивнул Такуму.

Они вошли в лифт, поднялись на 23 этаж. Открыв дверь своей пустой квартиры и войдя в гостиную, Харуюки бросил сумку на пол и плюхнулся на стул возле обеденного стола.

Такуму сел напротив, и какое-то время они оба молчали.

И в тот раз мы тоже сидели друг напротив друга.

После этой тусклой мысли Харуюки вдруг вспомнил, что произошло всего сутки назад – иными словами, в понедельник после школы.